Шломо Ганцфрид родился в Ужгороде в 1804 году. Город тогда был в составе Австро-Венгрии и назывался Унгвар. Когда Шломо было 8 лет, он осиротел, и главный раввин Унгвара взял его на воспитание. После женитьбы зарабатывал виноторговлей.  В 30 лет выпустил свою первую книгу «Кесэт ха-софер».Книга была посвящена законам написания свитков Торы,тефилин и мезуз. Раввин Моше Софер, признанный галахический авторитет для евреев Венгрии, объявил эту книгу обязательной для изучения профессии софера.

Купить в Geula Co.>>>

Показать все товары>>>

Шломо был ярко выраженным вундеркиндом, никто не сомневался, что ему предстоит великое будущее. Многие годы он провел, погрузившись в учение, и только в 1843 году стал раввином в небольшом городке Брежевич. Но уже в 1849-м рав Ганцфрид вернулся в родной Унгвар в качестве главы религиозного суда и руководителя ешивы. На этом посту он оставался до самой своей смерти. Шломо Ганцфрид умер в ночь шабата, 28 тамуза 1886 (5646) года. Его могила в Ужгороде является местом паломничества. В 1864 он выпускает краткий сборник необходимых в повседневной жизни законов и называет его "Кицур Шулхан Арух". Книга выдержала 14 прижизненных изданий. Сравнительно небольшой объём книги, простота и доступность изложения, не требующие глубоких знании в Торе, сделали эту книгу чрезвычайно популярной. Кроме «Кицур Шулхан Арух» рав Ганцфрид написал около двадцати книг, посвященных толкованиям закона. Эти книги отличает необыкновенно тонкий и скрупулезный анализ самых мелких подробностей рассматриваемых проблем.
Ганцфрид (1804-1886), ортодоксальный раввин «литовско-миснагидского» толка, стремился в своем труде предоставить религиозному человеку компактное (и одновременно достаточно полное)техническое руководство по выполнению заповедей: т.е. «что, как, где, когда и с кем» следует делать еврею, желающему соблюдать требования иудейского Закона, - без больших религиозно-философских рассуждений.
И по названию, и по структуре, и по содержанию текст КША является дайджестом знаменитого и общепринятого свода законов ортодоксального еврейства «Шульхан Арух» («Накрытый Стол»). До последнего времени переводы КША (с иврита) на европейские языки (английский, русский и др.) подвергались мощной «самоцензуре» переводчиков и редакторов, которые вырезали отдельные параграфы и целые главы , а также «редактировали» отдельные выражения, которые, по их мнению, могли «скомпрометировать иудейскую религию и еврейский народ в пазах неевреев. Интересно, что «еврейская самоцензура» распространялась даже на оригинальный текст КША, который вышел в полном объеме далеко не сразу (см. об этом примечание Ганцфрида к п. 5 главы 167).
Глубинная причина этой «самоцензуры» в том, что отношение многих ортодоксальных евреев к текстам типа КША традиционно походило на отношение работников советских учреждений к т.н. материалам ДСП («для служебного пользования»). Это можно сформулировать так: «никаких великих секретов здесь нет, но лучше, на всякий случай, если это читать будут только те, кому это нужно по службе» (в данном случае - по «службе Господу» ). Продолжая это сравнение, можно сказать, что КША является в определенном смысле «технической документацией еврейской цивилизации» (здесь удобно применить «шпенглеровскую» систему координат, в которой постуируется оппозиция понятий «цивилизация» и«культура»).
Перевод и публикация «вовне», т.е. не только для «своих», такого рода текстов (включая и переводы Талмуда!) всегда вызывала противодействие многих ортодоксов. При этом время от времени кто-то из таких «своих» уходил из общины, «менял веру» и начинал сообщать окружающим неевреям какие-то совершенно несуразные небылицы про еврейские традиции и обычаи. Поэтому осторожное отношение к «выходу в большой мир» текстов «типа KШA» вполне понятно и не только у евреев имеет место. Ведь «цивилизационный ДСП» неизбежно включает технику «отделения» данной цивилизации от других, ее окружающих и угрожающих ей ассимиляцией. Эта «техника самосохранения» от растворения «в чужом» путем максимального и принципиального отделения от этот «чужого» часто выглядит очень и очень «неполиткорректно», опять же не только в «иудейском» случае. Русскоязычному читателю интересно было бы, например, вспомнить в этой связи «технику отделения» старообрядцев от прочих («некошерных» с их точки зрения) православных, рядом с которой изложенные в КША иудейские правила могут показаться образцом политкорректности.
КША является, с одной стороны, чем-то вроде «методического пособия», расписывающего рекомендуемые действия человека в течение суточного и годового цикла. С другой стороны, как уже было сказано, в КША присутствуют правила, явно не соответствующие каким-то «современным общечеловеческим нормам» (хотя никто толком не знает, что это за «нормы»). Это немедленно влечет вопрос: насколько жестким «руководством к действию» является КША, насколько обязательны правила и установления, излагаемые в КША, к исполнению религиозными евреями.
Ответ: не обязательны, но могут стать таковыми после рекомендации раввина. Дело в том, что в иудаизме, как, по-видимому, в любой живой религиозной системе, в случае сомнений в необходимости (или в форме) выполнения тот или иного закона, эти сомнения разрешаются не текстом, пусгь самым уважаемым, а человеком, которому тот, у кого есть сомнения, доверяет в смысле ero учености и благочестия. В современном иудаизме это, обычно, раввины, «духовные лидеры» соответствующей общины в узком или в широком смысле.
Характерно, что сам Ганцфрид в КША часто завершает изложение очередного правила поведения выражением типа: «есть на этот счет расхождения в постановлениях, и следует спросить раввина, как поступить», «если с выполнением этого правила связаны серьезные проблемы, необходимо обратиться к раввину», и т.п. Современный же ортодоксальный раввин обычно рекомендует членам своей общины выполнение основного массива инструкций КША и не рекомендует выполнение некоторых вызывающих смешанные чувства у«современного человека» (и могущих вызвать у него «серьезные проблемы») «неполиткорректных» правил поведения в отношении неевреев, женщин, атеистов и т.п.
Взаимная неприязнь и взаимное неприятие между еврейской и христианской цивилизациями понятны и объяснимы исторически. Отношения междy ними (мы это в России хорошо знаем) часто квалифицируются термином С. Хантингтона «столкновение цивилизаций», и тексты КША, как и«большого» Шульхан Аруха, очень точно отражают это явление. Но времена меняются, и наступает момент того, что в иудейском ритуале Пасхи называют открыванием дверей для пророка Ильи», когда каждый может с улицы войти в дом и увидеть все, что в нем происходит, и обитатели дома не боятся этого. Перевод и широкая публикация еврейских «цивилизационных ДСП» , те. Шульхан Аруха, Талмуда и других подобных текстов, является такого рода «открыванием дверей».